Он лежал в небольшой канавке и чувствовал, как земля под ним набухает от крови. Его крови. Она струилась по телу из трех ран: горячим ручьем стекала с головы по щеке и шее, из распаханного бока липкой лужей растекалась по животу, пропитывая тельняшку и камуфлированную куртку, с противным хлюпаньем вырывалась из развороченной ступни. Своего тела он практически не ощущал – его заполнила боль, бороться с которой уже не было сил.
        – Офицер, сдавайся! – Сквозь замутненное сознание он уловил голоса подступавших к нему боевиков. – Лечить станем, жить будешь…
        С трудом приподнял словно налитые свинцом веки. Вот они, четверо, совсем близко, метров восемь-десять до них, не больше. Он может срезать их одной очередью: последний магазин в автомате практически полон, стоит только нажать на спусковой крючок и слегка повести стволом… Но вслед за этими четырьмя придут другие, которые прячутся где-то поблизости, внимательно наблюдая за ним, истекающим кровью.
        В том, что его хотят захватить непременно живым, он уже не сомневался. «А может, действительно сдаться? – молнией пронеслась шальная мысль после очередного приступа дикой боли. – Да нет, о чем ты… Документы в кармане, там звание, должность, все прописано… Старший лейтенант, командир группы спецназа… Опять же краповый берет за пазухой…». Он сунул слабеющую руку за отворот куртки. Пальцы коснулись набухшей от крови материи. «Вот он, здесь… Нет, в живых все равно не оставят… Значит, делать будем так…» 
        Левая рука офицера медленно отодвинула в сторону автомат и скользнула обратно к груди, навстречу правой, которая, выползая из-под камуфляжа, вырвала из кармана разгрузки ребристую «эфку». Показав гранату подступавшему к нему бородатому квартету, он плотно прижал ее к животу, одновременно просунув указательный палец левой руки в кольцо предохранительной чеки.
        – Ну, давайте… Я готов.
        Боевики замерли, переглянулись.
        И стали медленно пятиться...